«Боливар не вынесет двоих» – эту фразу, использовавшуюся всегда в контексте ироническом, я часто слышала в исполнении своего дедушки. Боремся мы с братцем за место под солнцем – пристраиваемся поближе к бабуле. Я старше и сильнее, так что долгое время, конечно, побеждала. Братец вопит – дедушка произносит это свое сакраментальное, о малосильном Боливаре…

«Кто это – Боливар?» – приставала я к деду. Усмехался: «Читай книжки!». Поближе к середине школьного курса истории дедушкин Боливар сам собой соотнесся с деятелем латиноамериканских революций. Рядом уже брезжил другой тамошний деятель – Уго Чавес с девальвацией все того же боливара как денежной единицы…

Доросла я до О`Генри, до Акулы Додсона из новеллы «Дороги, которые мы выбираем». Итак, Боливар из дедушкиной поговорки – лошадь. А сама фраза означает: кто-то должен убраться. Либо ты – либо я. Ну, с братцем мы разобрались. Оказалось, бабушка – не Боливар, ее хватает на нас обоих, и на кузенов и кузин – тоже…

Далее в жизни моей случился Пушкин:

«Покамест в утреннем уборе
Надев широкий боливар
Онегин едет на бульвар
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед».

Речь, конечно, об Онегине, о распорядке его дня. Но – боливар? Брегет?

Широкий боливар Онегина – это шляпа! С широкими полями. В некоторых словарях утверждают, что боливар – нечто вроде сомбреро. Нет, не могу я представить себе Онегина в этой шляпе колесом! А вот в такой шляпе, которая есть на одном из рисунков Пушкина (что-то вроде цилиндра с широкими мягкими полями) вполне могу.

…Брегет – что-то французское, ударение у Пушкина на последнем слоге. Зимой и летом одним цветом, не спит, не дремлет, на обед зовет… Часы, конечно! В 1808 году в Петербурге открылось местное представительство фирмы бывшего французского, а потом швейцарского часовщика Абрахама-Луи Брегета. Изделиям фирмы присвоил народ имя часовщика.

Бегло проанализировав словарь моды, прихожу к заключению следующему. Народы и племена своим костюмам присваивали названия, либо вызывающие ассоциацию с некими предметами и явлениями, либо соотносимые с историческим, литературным персонажем, либо намекающие на связь с географической провинцией.

В ассоциациях, как мне показалось, изощрялись все больше французы. Прическа, изобретенная Марией-Антуанеттой, получила не ее имя, но называлась а-ля монтань – поскольку имитировала горный пейзаж. Прическа а-ля виктим, «жертва», намекала на эпоху гильотины. Прическа а-ля шинуаз определенно истоком имела некие китайские мотивы…

Брегет и боливар как шляпу относим ко второму разряду, они наименованы в честь исторических персон. С натяжкой сюда же относим, например, и все шляпы «а ля»: а-ля Рубенс и а-ля Рембрандт – вспоминайте же портреты работы этих живописцев! Дамы на картинах Гейнсборо изображены, конечно же, в шляпах а-ля Гейнсборо: низкая тулья, широкие поля.

Герой одного из произведений Роберта Бернса Тэм О`Шентер, презревший наставления своей жены и упившийся вдрызг, путешествовал на старой кобыле Мэг – конечно же? будучи в традиционном шотландском берете с помпоном. Каковой берет и носит теперь имя пьяницы Тэма – тэм, либо том, либо тэм-о-шентер.

Сшит сам берет, конечно же, из шотландки – ткани с рисунком в крупную клетку. Шотландка – естественно, родом из Шотландии. Вот так мы перешли к «географическим» названиям одежд.

Французы тут, конечно, отметились. Фильдеперсовые чулочки машинисточки из булгаковского «Собачьего сердца» помните? Слова ласкают слух, как ласкает тело нежный трикотаж – фильдеперс, фильдекос… Фильдекос – это, оказывается, что-то вроде шотландки, дословно – шотландская нить. Относительно фильдеперса догадаться несложно, конечно же – нить персидская.

Однако ж Британия Францию оставила далеко позади, в словарь моды перенеся всю свою географию. Итонский костюм – обозначает принадлежность к студенческой корпорации колледжа в Итоне. Двубортное пальто ольстер – из тяжелой ткани, которая вырабатывается в одноименной провинции. Ярко-зеленое сукно с мануфактур графства Линкольншир название получило, как следовало ожидать, линкольн.

Оксфорд в мире одежды – слово многозначное. Это и полосатая либо клетчатая ткань для рубашек (моду на рубашки из такой ткани завели, понятное дело, студенты Оксфордского университета); и мужские оксфордские туфли – полуботинки на шнурках. Рядом стоят оксфордетты – полуботинки женские, с низким каблуком…

И тут мы оказываемся на следующем этапе размышлений над словарем моды. Стоит только начать – и убеждаешься, как велик вклад в историю моды англичан!

Время от времени мир охватывают приступы англомании. По простой причине, я думаю, – очевидна была рациональность, человечность английской моды. Что там «денди лондонский!». Речь идет о моде всесословной, практичной, моде не модных домов, но – площадей и улиц.

Непогода англичанам была не в тягость – их спасал от привычных дождей макинтош (плащ из прорезиненной ткани, назван по имени шотландского химика Макинтоша). Пристроив на макушку данстебл (шляпа, сплетенная в Данстебле) – гуляли по морскому побережью. А в «Энтони Идене» (шляпа имени премьер-министра Идена), облачившись в честерфилд (пальто лорда Честерфилда) – шествовали в парламент…

Накинув норфолк (куртка лорда Норфолка) или спенсер (жакет графа Спенсера), отправлялись на охоту. Одевшись в питершэм (фасон пальто, который очень одобрял лорд Питершэм) – шли в парк. Обувались в оксфорды (полуботинки) или веллингтоны (
сапоги)…

Да, Артур Уэлсли, первый герцог Веллингтон, прославил себя не только победой над Наполеоном. Но и сапогами своего имени, и одноименной же шляпой. На известном своем портрете он, верхом на классическом белом коне, – в шляпе-двууголке (попросту, по-английски, – бикорн), тоже порой именуемой веллингтоном.

Против треуголки она была удобнее для офицеров воюющей армии (а при Веллингтоне британская армия повоевала славно!). Треуголку, сняв, сложнее было держать под мышкой – без риска помять. А двууголка-веллингтон отлично складывалась, не теряя вида.

Сапоги же… О, веллингтоновы сапоги! По преданию, сам «фельдмаршал русских, прусских, австрийских, нидерландских, испанских и португальских войск», оценивая свою жизнь, заметил: «Я успел в жизни две вещи: победил Наполеона и изобрел сапоги для охоты на лис». То были удобные для верховой езды высокие сапоги, спереди они прикрывали колени. Те сапоги Веллингтона болтались в стременах его лошади, которую в 1852 году вели в похоронной процессии за гробом славного герцога.

Складывается впечатление: традиция заводить моду на «именные» фасоны одежды, отождествлять с реальными историческими личностями – древний британский обычай. Американцы вроде бы взялись следовать такой традиции, но в истории моды находится немного американских именных одежек. Разве только блумерсы?

Блумерсы (блумеры) – шаровары (под короткой, до колен, юбкой), в которые младшая современница Веллингтона, американская феминистка Амелия Блумер облачилась в 1853 году, борясь за социальные реформы. Модифицированные в шорты-«дутики», но не утратившие связи с именем своей пламенной Амалии блумерсы и сейчас весьма популярны среди юных девиц – уже не только и не столько в качестве спортивной одежды…

В этих заметках использованы немногие факты из всемирной истории, составившие статьи словаря моды. Интересный какой процесс: имена существительные, обозначающие то или иное понятие в этом словаре – нарицательные, произошедшие от имен собственных. Но связь с ними не утратившие. Они-то и заставляют нас время от времени задумываться над происхождением слова, с помощью таких слов-памятников из истории вещей возвращаясь в историю людей.