Читая Даниила Хармса, можно ничего не понять и бросить пустое занятие. А можно зацепиться, вчитаться основательно и потом тексты перечитывать. Они становятся многоразовыми, в отличие от понятных авторов, которых достаточно прочесть один раз.

Режиссер из Петербурга Максим Диденко в Даниила Хармса вчитался, вгляделся и предложил зрителю послушать, посмотреть и подумать о мире Хармса. С попыткой понять, что такое этот загадочный «мыр». Максим Диденко работает в мультижанровом стиле. Этот спектакль он поставил «этюдным» методом. Режиссер дал возможность актерам и музыкантам самим себя срежиссировать. Каждый исполнитель вносил свои идеи, их исполнял и, таким образом, объяснил зрителю свою версию – что имел в виду Хармс.

Так режиссер делегировал ответственность со своей творческой совести на актерскую массу творческих совестей, подумавших о творчестве поэта Даниила Хармса. Спектакль стал смелым вкладом в разгадку творчества поэта – парадокса, плохо поддающегося логическому восприятию. Здесь нужно отпустить предрассудки, штампы собственного мышления и понять, что все на самом деле не так, как кажется на первый взгляд. А гораздо проще. Например, как телефон Хармса: «Телефон у меня простой – 32 – 08. Запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев».

Актеры на сцене исполняют музыкально-драматическо-пластическо-креативный перфоманс под живую струнную клавишно-духовую музыку. В основу сюжета спектакля легли стихи и рассказы Даниила Хармса. Актеры изображают их средствами драматургии, сценографии, мимики, жестов, вокала, телепатии, вибрации, намеков и всеми остальными средствами передачи того, что у актера есть передать. В постановке не все понятно. Но так создателями и задумано – у Хармса тоже не все понятно. Или всеми понято по-разному.

Пересказ своих идей поэт Хармс ведет разорванно, с мысли на мысль нередко перескакивает без предупреждения. И выводы порой делает неожиданные: «Я и есть мир. Но мир – это не я». Размышляя по Хармсу, создатели спектакля «Хармс. Мыр» показали плод свободного от предрассудков логики воображения. Зритель, как и читатель Хармса, сначала становится растерянным, пытаясь спасти свою привычную логику. Но потом, чтобы не сломать мозги, догадывается, что логика бывает разной. И то, что было раньше, это был не мир. И есть ли что-нибудь на земле, что имеет значение? И он такой же, как вы все, только лучше. И человек кончается там, где кончается его рука. И можно одновременно говорить, а про себя таблицу умножения повторять. И стоит крепко задуматься – зачем же днем спать?

Главным героем спектакля «Хармс. Мыр» является человек Хармс. Он легко узнается если не в первом, то в каком-нибудь запасном человеке – их, на всякий случай, на сцене представлено с запасом: каждый неопределенного возраста в нестрогом костюме черно-серо-буро-малинового цвета, в цветных гольфах, без цепочки с черепами, головном уборе типа «шляпа», с усами-бровями. И непременно умеющий летать. Автор детских и взрослых стихов и рассказов Даниил Хармс умел летать. По этому и другим признакам зритель может догадаться, что главный герой спектакля, скорее всего, сам Хармс и есть. А может и не догадаться. Зритель сегодня разный и догадливый себе на уме. Иногда Хармс выступает в одиночестве. Но чаще хором, сольно или а-каппельно, конкретно размышляя о чем-то неконкретном.

Хармсы одинаково бродят по свету и ищут профессора Трубочкина, который должен ответить на все вопросы читателей журнала «Чиж» седьмого номера. У читателей к профессору скопилось столько вопросов, что найти его нужно немедленно. Где этот профессор и чем занимается, точно никто не знает. Его ищут повсюду. Без него человечество зашло в тупик. Он же в это время где-то занимается саморазвитием. Хармс в надежде на профессора свободно ходит по стенам, пользуется окнами вместо дверей и особенно относится к воздушным шарам. С шарами он исполняет интимную песню под скрипичный ансамбль и ударное виа.

В спектакле происходят еще и другие события. Однажды жене профессора принесли прах мужа в посылке, и она тщательно пытается удержать в сознании это событие. Но событие по сознанию размазывается и рассыпается на множество картинок, оставив после себя лишь одну четкую картинку – как перед посылкой она пила кофе. Это важная картинка. Точно так же, как и другая – реакция дворника на человека, который спрашивает дорогу на небо. Дворник сделал то, что сделал бы каждый на его месте – спросил на небо билет. Ведь без билета нельзя никуда, даже на небо. А дальше, когда билета не оказалось, дворник правильно плюнул. Что остается делать, когда билета не предъявляют?!

Хармс просачивается через щели и двигается во всех пространственных направлениях. На небе у него тоже есть маршруты. Но дело все в кошке. Она тоже умеет летать. Это нужно учитывать, собираясь на небо.

Несчастная кошка порезала лапу,
Сидит и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу,
Воздушные шарики нужно купить.

Хармс купил шарики. И полетел по небу, соблюдая правила движения. Понимая, что рядом летает удивительная кошка. Зритель видел это все своими глазами. Как и многое другое, что стало заметнее после спектакля. Небо, во всяком случае, стало гораздо просторнее, а Хармс – необходимее. Чем был до спектакля «Хармс. Мыр».